По полю мёртвых одуванчиков - Ярослав Туров

Маша вспомнила самый первый день знакомства со своим парнем. Это было в летнем лагере, они оба только закончили десятый класс, им было по семнадцать. Он был такой яркий, сразу выделялся из толпы других ребят, как будто даже светился. Мальчик – восклицательный знак, прозвала она его про себя. Он много балагурил, и рассказывал всегда так, что все шикали, стоило постороннему вставить слово. И выглядел он намного старше своего возраста, так что она даже сперва приняла его за вожатого. «Если бы он захотел, я без сомнения отдалась бы ему», – подумала Маша едва ли не в первую минуту знакомства. Эта мысль до того удивила её, что она не смогла бы её забыть, если б даже захотела. Дни лагерной смены летели, как секунды, а он даже и не думал обращать на неё внимание, общаясь всё больше с другими девушками и лишь изредка кидая в её сторону осторожные взгляды. Она уж и намёки ему делала, и анонимные записки оставляла, и тайные знаки, а один раз даже… Хм, но об этом лучше вовсе никому не знать. Всё было без толку, он просто не смотрел на неё, не видел в упор. Казалось, надежды нет, но их всё-таки свела судьба. Они поцеловались на дискотеке. Маша даже не помнила, как это произошло, всё плыло, будто в тумане. После смены они встретились в городе раз, другой, третий. На четвёртый он сказал, что всегда считал её недосягаемым идеалом, слишком красивой для себя, поэтому боялся предпринять какие-либо шаги. А теперь он совсем потерял голову, не может ни есть, ни спать, он… Он любит её. После этих слов всё завертелось так быстро, они встали встречаться, дни и ночи помчались, как поезда в далёкие города, где у тебя никого нет, и никто не ждёт. Первые три месяца показались одной секундой, неделимым атомом, огромным светящимся пятном абсолютного счастья, клубком, который нельзя распутать, даже если сильно того пожелать.

Потом вдруг пробежала кошка, разбились розовые очки, и они расстались. Это случается со многими, от этого не сбежать. Но со временем боль и обида ушли, и вновь непреодолимая сила влечёт их, они гуляют за руку, и звёзды светят им, и сладкий запах черёмухи кружит голову, и всё закончится под одеялом, нельзя ведь просто лечь спать, когда тебе восемнадцать! Боже, что он с ней сделал, как представить свою жизнь без него? Он ведь первый, единственный, а все остальные… Их нет, они как деревья в лесу, все одинаковые. Нет больше мужчин, есть просто люди. Только ОН мужчина, сильный, дерзкий, умный, страстный, нежный, заботливый… Он носил её на руках, сдувал с неё пылинки, заваливал цветами, а в постели… До сих пор всё немеет при воспоминаниях о тех ночах… Это её заслуга. Это она сделала его таким. Мама всегда говорила ей, что настоящего мужчину создаёт настоящая женщина. Маша крепко усвоила этот урок. Она захотела, чтобы он стал сильным, и он стал. Она пожелала, чтобы он обходился с ней, как с королевой, и он с охотой взялся за эту роль. Она пожелала, чтобы он стал идеальным любовником, и он научился… Конечно, ей не с чем сравнивать, но судя по рассказам подруг, у которых с этим не ладилось, он почти идеален.

Были и недостатки. Да, он сноб, эгоист и ревнивец, да, он не умеет отдавать всего себя без остатка, вечно хватается за что-то новое и бросает на полпути. Стоит хоть немного посягнуть на его свободу, он тут же вскипает, рвёт и мечет свои страшные колкости, словно молнии, подчас раня в самое сердце. А ещё он отдаётся своим странным идеям, точно одержимый. Взять хотя бы тот раз, когда он начитался книжек про буддизм и решил, что всё тленно, в земной жизни вовсе нет смысла, отчего целую неделю не выходил из дома и даже почти ничего не ел, медитируя с утра до ночи. Она чуть с ума не сошла тогда, пытаясь его растормошить. Зато потом у него внутри словно что-то щёлкнуло, и он набросился на неё с поцелуями, повалил на свой коврик для йоги, а через час они пошли в какой-то местный захудалый макдак и съели на двоих самый большой и самый вредный гамбургер, который только был в меню…

Однажды он вдруг как с цепи сорвался, бегал по комнате и кричал, что она тянет его в пошлое мещанство, потом вдруг исчез на месяц, и только от общих знакомых Маша узнала, что он уехал. Поступил в престижный университет в далёком-предалёком городе, почти что на другой планете, у неё просто не доставало воображения представить, насколько это далеко. А она осталась. Не хватит слов описать, сколько слёз Маша выплакала тогда. Она очень похудела и стала тенью самой себя, так что даже друзья не узнавали её. И лишь только стоило ей чуть отойти от шока и успокоиться, он позвонил ей, попросил прощения и сказал, что всё ещё любит. Самое страшное, что Маша тут же простила его и даже придумала всему этому какое-то оправдание. Она пообещала дождаться его. Она сама на всё это подписалась.

Мимо Маши, опираясь на палочку, прошёл маленький пожилой человечек в потёртом пиджачке и плоской серой кепочке. Увидев девушку, он даже на несколько секунд остановился и засмотрелся, вспоминая о чём-то безвозвратно ушедшем. Маша улыбнулась ему робко и пошла дальше, а старичок остался стоять. Вот и у НЕГО в деревне живёт такой же дедушка, совсем маленький и смешной, как сердитый ёжик, и очень-очень больной. Как-то раз они поехали к нему вместе, парень носился вокруг Маши, как сумасшедший, и очень беспокоился, и когда они наконец были на месте, она поняла почему. Дедушка жил не бедно, но со смертью жены и приходом болезни некогда большое и крепкое хозяйство его пришло в запустение. Сил у него не хватало даже на то, чтобы выкосить сорную траву, заполонившую сад и огород, давно не видевший того изобилия плодов, овощей и ягод, как раньше. Огромный дом, что дедушка построил своими руками полвека назад, тоже пустовал, и сам дед жил в маленькой летней кухне с большим толстым котом, которому было лень даже поднять глаза и посмотреть на того, кто его гладит. Время от времени помочь по хозяйству к нему заходили соцработники, раз в полгода приезжали успевшие сами состариться дети, раз в год – разъехавшиеся кто куда внуки. Был как раз такой день, когда ОН и его двоюродные сёстры собрались проведать деда, и он взял Машу с собой.

Грязь и пыль в комнатах – вот что запомнилось ей больше всего. А ещё обезображенное опухолью лицо дедушки. Сгорбившись, не видя и не слыша ничего вокруг себя, он ходил по заросшему саду между неухоженных яблонь, сам больше похожий на трухлявый пень, чем на человека. Даже внука он, казалось, узнал с большим трудом. Машу дедушка изучал особенно долго. Его мутные глаза смотрели словно сквозь неё или куда-то вглубь, так что ей стало не по себе, тем не менее она нашла силы улыбнуться ему и пожать его сухую ладошку, на удивление сильную. Потом, пока её парень с сёстрами убирался в саду и рубил дрова, она наводила порядок в доме. Горы грязной посуды в раковине, толстый слой пыли на полках и подоконниках, паутина повсюду, какие-то серые клочья по углам – всё это ей пришлось вымыть, вычистить и вымести. Потом она приготовила на плитке обед из тех продуктов, что нашла в холодильнике, а ОН всё это время был рядом, смотрел на неё серьёзным немигающим взглядом, всю обратную дорогу в электричке молчал, а потом вдруг сказал, что женится на ней. Он так решил, это абсолютно серьёзно, он женится на ней, и у них будет трое красивых и умных детей. Такой счастливой, как тогда, она, наверное, никогда не была.

Когда Маша вернулась в квартиру, чтобы переодеться на тренировку, она застала на кухне своих соседок Катю и Свету. Света сидела с красными от слёз глазами и время от времени беззвучно вздрагивала, глядя, как Катя размешивает сахар в чашке с чаем.

– Что стряслось? – спросила Маша. Света – девчонка, что называется, боевая, нужно очень постараться, чтобы довести её до слёз.

– Это всё ихний главный повар, – сказала Катя.

– Какой повар? – не поняла Маша. – Тот хмырь, что к тебе подкатывал, а ты отшила? – Света кивнула. – И что же он?

– Он её подставил. Сегодня приезжал хозяин ресторана, где работает Света, а с ним делегация японцев. Они ещё за месяц заказывали стол. Так вот, когда повар лично пришёл удостовериться у гостей, что всё в порядке, ему сказали на английском, что обслуживание и работа хостеса просто замечательные, а вот блюда оставляют желать лучшего.

– Я всё это слышала своими ушами, – пробормотала Света. – Не зря же я этот долбанный английский столько лет в школе зубрила.

– Ну, ну, а дальше что?

– А дальше повар, естественно, не захотел признавать свои косяки и передал хозяину, что гостям очень понравилась кухня, но работой хостеса они недовольны. А тот недолго думая, лишил Свету зарплаты за месяц, а официанткам урезал вдвое.

– Как? Не может быть такого!

– Это ещё что, мог бы вообще уволить.

– Уходить надо с такой работы, не задумываясь!

– Да куда я пойду? – взорвалась Света. – Ты хоть знаешь, сколько я искала эту работу, сколько порогов оббила, скольких людей упрашивала? В таком городе, как наш, молодой красивой девушке, да ещё студентке, устроиться на приличную работу практически нереально, и без того желающих выше крыши.